Смущал его только вопрос, сколько нужно ждать пока цены вырастут.
— Не надо ждать. Наймешь пару пацанов, пусть расклеят по городу объявления такого содержания: «Срочно куплю гвозди и шурупы. Дорого!!!» И номер телефона какой-нибудь несуществующий. Не экономь, объявления должны висеть на каждом столбе. Максимум червонец тебе это дело обойдется. Когда цена вырастет втрое, а она точно вырастет — продашь весь товар кому-нибудь оптом за двойную цену. Сам не светись — отмазывать не буду. Десять процентов отстегнешь в фонд оперативных мероприятий. Цифра не обсуждается.
Конверт с посланием на следующий день бросил в почтовый ящик в военном городке, а донесения с описанием икорных схем и поставок спрятал в самом надежном месте, какое смог найти. В библиотеке! Засунул в двадцатый том сочинений В.И. Ленина между страницами, попал на статью о ренегате Каутском, знать бы еще, кто это? Идеальный вариант получился. Тепло, сухо, и никто не потревожит в ближайшие годы. Собрание сочинений великого вождя — последнее место, куда случайно заглянет любопытный читатель в эту эпоху.
Глава 32
Послание дошло по назначению, в этом не было никаких сомнений. Подозреваю, что весь особый отдел с утра стоял на ушах, пытаясь понять, что это такое было? Донесение от агента, о котором ты не не знал и которого никогда не было — это что-то новое и оригинальное в мировой практике спецслужб.
Для чего я выбрал такой сложный и рискованный путь передачи информации? Ответ очевиден. Не может рядовой-срочник обладать такими сведениями, никто не поверит, что я случайно услышал или кто-то поведал мне о скором нападении на военный городок и танковый полк.
Конечно же, намного проще написать агентурное сообщение самому. Но это очень опасный путь. В ближайшее время на сцену выйдет тень отца Гамлета, тьфу, агент Слепой с информацией для адмирала. Это уже опасная «локализация», то есть сужение круга подозреваемых. Вторая жирная зацепка прямо укажет вместо 16 заставы на Лениноран, а там и до правильных выводов недалеко. Проверив всех офицеров, могут и солдатиками заняться. Оно мне надо?
Поэтому донесение писать должен был кто-то другой, который будет абсолютно точно идентифицирован, как носитель азербайджанского языка. В особом отделе вполне компетентные люди, это они точно вычислят сразу. Если сами не справятся, то разведотдел поможет, или вообще в Баку отправят текст на лингвистическую экспертизу. Телетайпы здесь уже существуют, нарочного с пакетом посылать не надо.
Вообще разведотдел никак себя не проявляет, подавляющее большинство новобранцев даже не подозревают о его существовании. Да что там молодняк, не все деды о нем знают. Оно и понятно, на территории части они редко бывают, зато в военном городке во время героической переноски кроватей я приметил несколько знакомых лиц, и сразу вспомнил, кто это такие и чем занимаются. Между прочим, довольно опасные соседи для меня лично. И если до сих пор мои художества не пересекались с их сферой интересов, то новоявленный агент Синус совершенно точно их заинтересует.
В том, что на возведение оборонительных рубежей вокруг военного городка опять бросили мою везучую тушку не было ничего удивительного. Как в старой навязчивой рекламе: «При всем богатстве выбора, другого выбора не было.»
Это кажется, что в отряде полтысячи человек, из них две сотни духов в учебке, которых можно использовать в качестве ударников социалистического труда при желании хоть круглосуточно. Последняя фраза про «ударников» имеет несколько другой смысл в этом времени, но суть от этого не меняется.
В реальности людей всегда не хватает. Кроме того, что есть плановые наряды и дежурства, есть боевая подготовка и учебный процесс. Через два месяца эти бывшие гражданские неучи и балбесы должны сесть за руль многотонного грузовика и пуститься в путь по горным серпантинам. Понятно, что не сразу и далеко не все «поднимутся» в горы, но водителей остро не хватает, дембелей надо отпускать, они и так по два года и три месяца в среднем выслужат к тому времени.
Со связистами аналогичная ситуация, им тоже скоро придется сразу впрягаться в службу без раскачки. Сказывается специфика пограничных войск, где по сути все время идет непрерывное боевое дежурство.
Именно поэтому к обучению «молодняка» подходят со всей серьезностью и без послаблений. Деды, как это не удивительно тоже обычно заняты делом. Огромное количество застав на протяжении ста пятидесяти километров, часть из них в труднодоступных районах, поэтому снабжение этих «анклавов» дело не легкое.
В результате получается, что на внеплановые работы особо выделить некого. На пару дней оторвать от учебы можно, а постоянно — уже проблема.
Но наше начальство блеснуло умом и нашло оригинальный выход из ситуации. Преподавателей опросили, кто из курсантов хорошо знает профессию и учить его не особо нужо. Среди связистов таких не нашлось вообще, все же на гражданке радисты редко встречаются, зато в автороте легко набрали десяток водителей, которые и так хорошо управляют автомобилем. Понятно дело, что моя персона оказалась в списке одной из первых. Я и не возражал, все же лучше, чем бегать за ЗИЛом на полигоне, за руль меня давно никто не сажал. Прапорщик Зейналов — гад и самодур. Впрочем, я об этом уже упоминал.
Кроме меня такой чести удостоились Жека и Мага, они на гражданке успели поработать по специальности, и начальство решило, что учить их — только портить.
Работа по укреплению «обороны» военного городка свелась к латанию дыр в сетке «рабица» и натягиванию колючей проволоки поверх забора. Если бы моим мнением о надежности таких укреплений кто-нибудь поинтересовался, я бы обязательно выдал парочку рекомендаций, в основном матерных, но к сожалению, или к счастью рядовой Морозов и его мысли никого не волновали.
Руководили процессом строительства знакомый мне капитан Иванов из комендантской роты и какой-то старлей из инженерной службы. И если с колючкой они порешали вопрос быстро и незатейливо, все же обустройство «Системы», то есть комплекса заграждений на границе дает богатый опыт в этой сфере, то с воротами они застопорились конкретно.
На ум пришла нелестная поговорка про баранов и новые ворота, но я запретил себе думать об этом, опасаясь, что ее содержание угадают по выражению моего лица.
Оказавшись рядом, я подслушал разговор двух гениев оборонительного строительства о противотанковых ежах, которые можно сварить из толстых труб за неимением швейлеров. Тут мне захотелось убиться о стену ближайшей многоэтажки с разбегу, ибо такой мозговой штурм обязательно приведет к печальному результату. Они либо вообще ничего не успеют сделать, либо соорудят что-то непотребное и бесполезное.
Поэтому не выдержал, и как только старлей отошел куда-то по делам, обратился к капитану, естественно строго по форме согласно Уставу.
Тот удивился конечно, но выслушал мою идею о бетонных блоках на дороге внимательно, хоть и не без скепсиса.
— И где ты такое видел? — задал он вполне резонный вопрос, поскольку фильмы о спецназе и блокпосты в Чечне в этой реальности пока еще не существуют, и почерпнуть такую идею неоткуда.
— В Цаган-Амане. На посту ГАИ видел, тр-ищ капитан! — бодро ответствовал я, всем видом изображая дисциплинированность, прилежание и бескрайнее уважение к старшему по званию.
— …?
— В Цаган-Амане узкий участок земли полосой в пару километров с выходом к Волге, который отдали калмыкам. Они тут же установили пост ГАИ и стали трясти всех проезжающих.
— Что стали делать? Трясти? — видимо некоторые слова из будущего здесь имеют несколько другой смысл, поэтому их не сразу понимают.
— Трясти — значит вымогать штрафы. Себе в карман, — несколько путано объяснил я смысл слова «взятка». — И так сильно всех достали, что водители стали проскакивать этот пост не останавливаясь на большой скрости, игнорируя указания инспектора об остановке. Тем более, что через пару минут — другая область, где калмыки преследовать не имеют права.